Александр Рачинский: "Серьезная цифровизация – ​это автоматизация функций, которые до того выполнялись вручную, а также работа над снижением количества ошибок, связанных с человеческим фактором"
Ольга Мельник
18.06.2018

Нефтегазовая компания Sakhalin Energy Investment Company Ltd. ("Сахалин Энерджи") ведет освоение Пильтун-Астохского и Лунского месторождений на северо-восточном шельфе острова Сахалин. В задачи компании входят добыча, транспортировка, переработка и маркетинг нефти и природного газа. Обеспечение надежной работы и развитие ИТ-систем на территории острова – ​непростая задача. Однако удаленность предприятия и инфраструктурные проблемы не мешают "Сахалин Энерджи" строить дата-центр, оптимизировать работу с производственными данными, внедрять бизнес-аналитические приложения. О достигнутых результатах и планах на ближайшее будущее корреспонденту журнала "Стандарт" Ольге Мельник рассказал начальник департамента информационных технологий и управления информацией "Сахалин Энерджи" Александр Рачинский.

- Акционерами Sakhalin Energy Investment Company Ltd. через дочерние предприятия являются ПАО "Газпром" (50 %+1 акция) и концерн Shell (27,5 %−​1 акция), группа компаний Mitsui (12,5 %) и Mitsubishi (10 %). В какой мере вы опираетесь на ИТ-решения международных акционеров?

- Когда я вступил в должность семь лет назад, компания использовала ИТ-ландшафт концерна Shell и услуги его глобальных поставщиков и субподрядчиков. Руководство "Сахалин Энерджи" поставило передо мной задачу повысить качество сервиса, выбрать лучшие ИТ-решения из тех, что есть на рынке.

С тех пор многое изменилось. Теперь всю нашу инфраструктуру, включающую 880 км оптических линий связи с ответвлениями к заводу, платформам и офисам, мы обслуживаем сами. В мае будет готов наш дата-центр, мы ведем переговоры о развертывании на его базе собственной SAP ERP – ​основного бизнес-приложения "Сахалин Энерджи".

Также мы обеспечиваем хостинг части приложений, управляем хранением данных, выполняем высокопроизводительные вычисления на наших кластерах. В компании организована и успешно функционирует собственная служба поддержки (helpdesk). Но мы по-прежнему плотно работаем с ИТ-системами концерна Shell, используя их для поддержки бурения и производственной деятельности.

- Почему было принято решение локализовать сервисы и приложения?

- После того как концерн Shell передал функции ИТ-поддержки на аутсорсинг, появились проблемы. Сервис начали оказывать подрядчики Shell. Не было SLA (Service Level Agreement, соглашение об уровне сервиса), распространяющегося на Сахалин, уровень поддержки стал падать. Сказывалась и разница часовых поясов: субподрядчики не понимали, когда мы работаем. Они пытались связаться с нами в нерабочее время – ​не дозвонившись, снимали заявку; они перезапускали системы во время рабочего дня – ​думая, что у нас ночь. Переход к локальной поддержке сервисов и приложений значительно улучшил ситуацию – ​в том числе, по отзывам пользователей, 80 % обращений в helpdesk закрывается на первом уровне.

- Почему и как вы намерены заменить глобальное решение SAP ERP локально развернутой системой?

- С самого начала работы предприятия SAP ERP предоставлялась Shell. В какой-то момент директор по персоналу решил перейти на локальный кадровый модуль (SAP HCM) и адаптировать его к требованиям российского законодательства. Когда я пришел в компанию, подрядчики уже полтора года как работали над решением задачи, и конца проекта не было видно. Проблема заключалась в том, что кадровой службе хотелось реализовать в новом модуле все процедуры, которые до этого выполнялись в Excel. Мне удалось убедить кадровиков использовать стандартные функции, заложенные в продукте.

Проект внедрения SAP HCM стал для нас одним из самых удачных, мы постоянно наращиваем функционал решения. Сейчас заканчивается внедрение модуля SAP BI (Business Intelligence), включающего платформу BO (Business Object). Этот программный продукт позволяет полностью контролировать затраты на персонал. Например, можно оценить, во сколько обходится компании любой сотрудник – ​с учетом его зарплаты, премий и бонусов, расходов на командировки и прочих показателей. Система позволяет формировать и другие сложные отчеты. Так что у нас уже есть опыт собственного внедрения продуктов SAP.

Кроме того, компания-производитель SAP меняет систему предоставления сервисов: часть из них теперь будет доступна только в облаке SAP; не будут поддерживаться некоторые модули. К этому нужно подготовиться.

С другой стороны, по условиям соглашения о разделе продукции (СРП) мы должны будем все передать российской стороне, в том числе ПО, средства управления материалами, добычей, другими ресурсами. Мы уже обсуждали возможность миграции на собственную систему несколько лет назад, но тогда это было признано экономически нецелесообразным.

Поэтому мы рассматриваем вариант перенесения SAP в дата-центр "Сахалин Энерджи". В итоге нам будут нужны все уже внедренные модули, развернутые в частном облаке. Это повысит устойчивость компании, а также позволит дополнительно использовать необходимые модули.

Поддержка SAP ERP будет комбинированной: в "Сахалин Энерджи" уже работают 20 специалистов, поддерживающих инфраструктуру (ИТ-служба), кадровый модуль (HR-служба), остальные модули (финансовый отдел).

Зарплаты консультантов по SAP и спрос на них снизились в центральной части России, и мы можем предложить привлекательные условия, чтобы привлечь людей на остров.

- В России доступен и облачный вариант SAP ERP…

- Это не для нас. Никакие облачные решения, кроме частного облака, мы не планируем использовать. Остров Сахалин соединен с Большой землей всего двумя оптическими кабелями, которые уже повреждались в проливе Лаперуза. Восстановление может занимать несколько месяцев. Дальше эти линии связи, принадлежащие "Ростелекому" и "ТрансТелеКому", идут вдоль Транссибирской магистрали, и на этом участке тоже часто случаются обрывы, на ремонт которых требуется 4‑6 часов. По этим ВОЛС мы получаем в том числе доступ к системам SAP. В такой ситуации использование облаков не гарантирует доступ.

- Расскажите о строительстве дата-центра.

- Вопрос о потребности в дата-центре возник сразу после моего прихода в компанию. До этого большая часть оборудования была расположена в серверных, находящихся в главном офисе "Сахалин Энерджи" в Южно-Сахалинске: теснота не позволяла даже нормально обслуживать оборудование, не говоря уже о реализации возможностей ИТ-расширения согласно требованиям бизнеса. Дата-центр построен, идет его дооборудование. В мае этого года планируем ввести его в эксплуатацию.

- Каким образом у вас выстроены взаимоотношения с другими подразделениями? Кому вы непосредственно подчиняетесь?

- Изначально ИТ-отдел находился в составе технического директората, который отвечает за расчет геологической модели, выбор места, способа бурения и конструкции скважин, метода их заканчивания. Такая структура была обусловлена тем, что это подразделение использует в работе большое количество программного обеспечения и значительные аппаратные ресурсы. Однако в результате у некоторых пользователей из других подразделений сложилось предвзятое мнение об ИТ как о поддержке программ Word и Excel.

Было сложно развеять эти заблуждения, много раз приходилось объяснять, что мы делаем и зачем. Уже в течение двух лет я подчиняюсь непосредственно главному исполнительному директору "Сахалин Энерджи". Считаю это важным, так как к мнению ИТ-службы стали прислушиваться: если раньше я просил, то теперь могу требовать. Но у такого положения есть и недостатки – ​спрос стал гораздо выше.

- Как вы относитесь к концепции цифровой трансформации?

- Я работаю в ИТ с начала 1990‑х годов и очень не люблю броские маркетинговые словечки, к которым, безусловно, относятся "цифровизация" и "цифровая трансформация". Серьезная цифровизация – ​это автоматизация функций, которые до того выполнялись вручную, а также работа над снижением количества ошибок, связанных с человеческим фактором. Это делается уже не менее 30 лет.

Люди, которые в нефтегазовых компаниях руководят бизнесом и производством, очень консервативны. Основной принцип "работает – ​не трогай", хотя его обычно приписывают как раз ИТ-службе. Все перемены происходят медленно, со временем количественные изменения переходят в качественные. Здесь не может быть "волшебной кнопки", которую нажали – ​и цифровизация началась.

Среди модных словечек и "большие данные" (big data). Мы начали планомерно работать в этом направлении шесть лет назад. Сейчас компания использует управляемую структуру данных с контролируемым качеством, что обеспечивает бизнес-направления системами для оперативного контроля, аналитики и принятия решений. В ходе этой деятельности мы создали ряд уникальных продуктов, вошедших в портфель интеллектуальной собственности "Сахалин Энерджи".

Мы с интересом изучаем примеры внедрения комплексов, основанных на технологиях Hadoop и TensorFlow, которые позволили бы нам проводить углубленный анализ накопленных данных и создавать инструменты, оптимизирующие производство в режиме реального времени. Рассматривали мы и модуль IBM Watson, но, оценив стоимость пользования, были вынуждены отказаться, поскольку стало ясно, что такие затраты на подобные услуги не сопоставимы с получаемой выгодой.

Пока мы развернули систему администрирования документов на базе решений OpenText, что позволило внедрить процесс управления деловыми записями. С помощью системы мы описали и централизовали информацию о местах хранения, владельцах и уровнях доступа к важнейшим бизнес-документам компании. Следующий шаг в этом направлении – ​запуск процесса управления критическими документами с точки зрения обеспечения непрерывности бизнеса.

На базе решения Tieto Energy Components (EC) реализован учет углеводородов от добычи до реализации. Shell предоставляет нам в аренду модуль учета добычи углеводородов (Hydro Carbon Allocation, HCA) системы Energy Components. Решение имеет развитый функционал по управлению данными, что позволяет нам настраивать алгоритмы расчетов, контролировать уровни доступа к информации и проводить аудит. Помимо этого, несколько лет назад совместными усилиями специалистов производственного и технического директоратов, а также департамента ИТ были разработаны и успешно внедрены система контроля качества данных (Data Quality Dashboard) и система корпоративной аналитики и отчетности (Production Dashboard). Эти продукты органично дополняют систему EC HCA.

Мы не говорим о трансформации, а автоматизируем рутинные процессы. Например, в финансовом департаменте много сотрудников занимаются копированием данных из одного файла Excel в другой. Эти операции можно и нужно автоматизировать. Можно называть это "внедрением программных роботов" и беспокоиться о том, что они лишат людей работы, а можно переориентировать персонал на другие активности. Сейчас мы реализуем пилотный проект по применению таких "роботов".

"Интернет вещей" – ​еще один модный термин. Использовать IoT применительно даже к бытовой электронике крайне опасно, потому что у таких систем обычно не развиты функции обеспечения информационной защиты. В нашем промышленном окружении есть АСУ ТП, сотни тысяч датчиков, объединенных в сеть, но к Интернету это все, конечно, не подключено. Часть этих приборов имеет обратную связь: например, есть дистанционно управляемые задвижки. Это Интернет вещей? По сути принцип тот же самый, и все это работает больше 10 лет.

- Какие технические новинки дают "Сахалин Энерджи" заметную отдачу?

- Каждый год ИТ-отдел реализует 20‑30 проектов для улучшения работы бизнеса, отмечу несколько из них.

Например, уже в течение трех лет мы используем дроны для контроля состояния оптоволоконного кабеля и нефтегазопроводов, пролегающих через 800 км тайги. Раньше их осмотром занимались специалисты в сопровождении вооруженных егерей – ​там много медведей. Теперь мы приезжаем на машине на пункт контроля, запускаем квадрокоптер, он снимает определенный участок и возвращается, затем едем дальше.

Так же удобно с квадрокоптеров осматривать здания: выяснять, все ли в порядке на крышах после урагана. На наших объектах есть факельная установка, состояние которой тоже удобно осматривать при помощи дрона, оснащенного термокамерой.

Убедить руководство компании использовать дроны было непросто. Однако когда мы показали съемки трассы нашего оптического кабеля, который идет параллельно нефте- и газопроводам, представителям бизнеса стало ясно, что дроны нужны, – ​и нам стали заказывать съемку. В наших планах – ​с помощью квадрокоптеров осматривать резервуары для хранения углеводородов, проверять трубопроводы на утечки, контролировать строительство и решать другие задачи.

Еще один проект касается производственных данных. Сейчас они собираются и обрабатываются средствами Plant Information (PI), сделаны витрины данных, их визуализация. Раньше для просмотра требовался компьютер с доступом в корпоративную сеть. Два года назад мы разработали приложение, которое позволяет получать основную информацию на мобильные телефоны, при этом реализована защита данных. Руководство "Сахалин Энерджи" в режиме реального времени видит ключевые данные по каждой скважине, по промышленным установкам завода.

- Насколько вам удалось продвинуться в автоматизации ремонтов?

- Для управления плановыми работами на производственных объектах мы используем систему SAP Plant Maintenance (PM). В качестве вспомогательных систем применяем Facility Status Reporting (FSR), помогающую оценивать текущее состояние объекта и выполнение плана работ, а также системы SmartPlant Instrumentation, AHA и Open Text Content Server для хранения инженерной информации.

Помимо этого, мы используем электронные системы для управления нарядами-допусками (Permit to Work, PtW), которые существенно сокращают временные затраты на оформление документов и повышают безопасность их проведения. Основной проблемой для ИТ является закрытость используемых решений – ​и, как следствие, сложность в организации сквозной интеграции данных.

Моя идея, еще не принятая руководством, заключается в том, чтобы выявить прямые и обратные корреляции в работе оборудования. Поломки происходят нечасто и тяжело выстроить взаимосвязь. Рост температуры, появление пульсаций, сбои в работе компрессора и многое другое могут быть признаками приближающихся проблем. Однако без человеческого интеллекта разобраться в зависимостях показателей невозможно. Я вижу задачу ИТ-службы в том, чтобы дать инженерам инструменты, которые позволят работать с этой информацией, анализировать ее. Для решения таких задач машинное обучение не применимо – ​в связи с малым объемом статистических данных.

- Используете ли вы цифровые модели месторождения?

- Так как газ хранить негде, и даже в сжиженном состоянии он хранится недолго, для нас очень важна равномерность его поставок. Если с какой-то скважиной возникают проблемы, надо иметь запас продуктивности в других скважинах. Поэтому задача точно прогнозировать добычу стоит очень остро.

Любая модель – ​это лишь приближение к реальности, так как она строится на предположениях, которые всегда упрощают физический мир. Даже если вы что-то измерили совершенно безошибочно, невозможно получить абсолютно точную картину с помощью моделирования.

Поэтому в реальности происходит так. Сначала проводятся все возможные исследования района бурения и собираются данные. С учетом всех показателей, в том числе сейсмических, рассчитывается цифровая модель в нескольких вариантах. Опытный геолог, изучавший многие шельфовые месторождения, оценивает, какой из вариантов наиболее вероятен, и дает рекомендации по бурению (в этом случае очень ценен опыт сотрудников Shell). За моделью разработки включаются модели очистки, перекачки полученного продукта на завод СПГ для сжижения и отгрузки.

Наша цифровая модель действует уже много лет и постоянно уточняется, изменяется и улучшается. Мы дорабатываем ее с учетом проводимых сейсмических измерений и опыта эксплуатации существующих скважин, а также в случаях, когда ожидаемый дебит не совпал с расчетным.

- Какую комплексную бизнес-задачу можно эффективно решить с помощью ИТ-инструментария?

- Бизнес требует от ИТ в основном надежности и эффективности. А мне самому интересно бизнес-моделирование: то, чего сейчас у нас в цифровой модели практически нет.

Например, рассмотрим две предельные точки. Первая: если скважины не бурить совсем, то добыча будет падать и компания со временем может стать убыточной. Вторая: если бурить десятки скважин в год (для нас это очень много), затраты значительно возрастут, а добыча при этом превысит возможности завода и трубопровода.
Где-то между этими точками находится оптимум прибыли, который зависит от текущих цен на нефть, состояния скважин и множества других факторов. Это сложная многопараметрическая модель. "Волшебной кнопки" здесь нет и быть не может. Дать бизнесу возможность моделировать разные ситуации, анализировать различные условия, перейти к предиктивной аналитике – ​это действительно то, что актуально.

Пока инструмента для нормального моделирования бизнес-ситуаций нет, но создать его можно. Для бизнеса это стало бы ценным решением, и мы непременно будем этим заниматься.